Коля, четвёртый ребёнок в семье пчеловода Михаила и полевой работницы Агафьи Мольченковых, определил свою будущую профессию, когда задрав голову наблюдал, как над родной деревней пролетала почтовая «этажерка» По-2. Однажды самолётик даже приземлился в поле и деревенские мальчишки наперегонки неслись посмотреть, каков вблизи настоящий самолёт.
МЕДАЛЬ ЗА ГОРОД БУДАПЕШТ И ВОИНСКУЮ ДОБЛЕСТЬ
И уже в шесть лет, когда пас соседскую корову за вознаграждение в два пирожка (после войны серьёзный стимул к труду), другого пути парень для себя не видел: только в авиаторы, как же иначе? Что будет награждён орденом Трудового Красного Знамени, медалью «За трудовое отличие», знаком «Отличник Аэрофлота», а за службу в ВВС СССР — медалью «За воинскую доблесть», тогда и предположить не мог. Да, наверное, награды для него тогда значения не имели, главное — там, высоко над землёй.
Пролетарское происхождение нашего героя — самое подходящее для карьеры в те времена. Хотя от суровых законов это не спасало. Вспоминает, как маму чуть не арестовали за опоздание:
— В четыре утра бригадир бьёт батогом в окно — Агафья, пора! Она как-то замешкалась, приболела. Начальство составило докладную, и её чуть не посадили.
Родился Николай в 1942 году в селе Негино на стыке границ РСФСР, УССР и БССР, как тогда говорили, трёх братских славянских республик. Отец в 41-м на фронт не попал. Точнее, война накрыла село сразу и покатилась дальше к Москве. А в 1943-м призвали, и Михаил Мольченков освободил свою землю и дошёл до Берлина. Что, возможно, спасло от подозрений соответствующих органов как к жителю оккупированной территории. Военная профессия — минёр. Участвовал в разминировании бункера рейхсканцелярии, того самого, откуда и вынесли труп ефрейтора, грозившегося завоевать весь мир.
— Выбрали десять человек. Отец рассказывал: ходим по крестам и орденам немецким. Там награды высшего командного состава из золота с крупными бриллиантами. Солдат предупредили: кто возьмёт — наказание до расстрела. Отец смеялся: соблазн прихватить парочку был да цена им несоразмерная.
Вернулся как в песне: «А на груди его светилась медаль за город Будапешт», к ней ещё за Берлин и Варшаву. К счастью, в отличие от героя песни, семья Михаила Лукича, хоть и не вся, лихолетье пережила.
НЕЕСТЕСТВЕННАЯ УБЫЛЬ
Старшая сестра погибла в войну от дружественного огня. Немцы вели артиллерийский огонь из села, из лесу шёл ответный огонь. Когда начался обстрел, играла с соседкой. До родных ворот добежать не успела, снаряд разорвался посреди улицы. Восьмилетнего брата Виктора убила немецкая игрушка. Было, оказывается, и такое оружие, направленное против детей в местах, которые нацисты назвали «лебенсраум», жизненной территорией на Востоке. Всё равно ведь раньше или позже зачищать, так лучше сразу — так, видно рассуждали. Берёт ребёнок находку, крутит колёсики-ручки — она взрывается.
Когда впервые услышал историю от очень пожилого человека, подумал: фантазия, вызванная возрастными изменениями, память иногда ведь подменяет виденное прочитанным или показанным в кино. Какой смысл, кажется, убивать детей, даже с практичной точки зрения нациста: вырастет, работником будет. Когда слышишь второй, третий раз, да ещё от людей без проблем с памятью, хочешь не хочешь, поверишь.
Самый младший умер по непонятной причине: где найти врача в деревне в военное время или понять, от чего лечить двухлетнего малыша?
ТИКСИ ЗАКРЫТО, ЛЕТИМ В БРЯНСК
Окончив десятилетку, Николай поступил в техническое училище на слесаря по ремонту промышленного оборудования, параллельно пошёл в аэроклуб. Отучился и там, и там, отработал на Брянском автозаводе полтора года слесарем. В 1963-м поехал поступать в краснокутское лётное училище гражданской авиации в Саратовской области. Взяли сразу на второй курс, учли аэроклуб. Ближе к окончанию решил: пойду в полярную авиацию, благо и взять соглашались: «Приезжай, направим в бухту Тикси». Пока оканчивал, управление полярной авиации сократили.
Поехал в Брянск, на родину. Летом обрабатывали поля удобрениями, зимой перевозили пассажиров. Был даже рейс на Москву на Ан-2. Собеседник вспоминает, насколько он тяжело давался тем, кто не привык к нагрузке на вестибулярный аппарат. Самолёт лёгкий — над лесами сильная турбулентность — его колышет во всех плоскостях.
— Садимся в Быково, люди вываливаются и минут 15 отходят. Потом пошли в аэровокзал. Тогда ведь сами добирались, без автобусов и рукавов обходились, не было такой роскоши.
ГЕЛИКОПТЕР ИЛИ БОМБАРДИРОВЩИК?
Полетал немного, оценил обстановку: на одного командира по четыре вторых пилота, все молодые, на пенсию не собираются, перспективы никакой. Руководителем станешь лет через 10. Когда тебе чуть за 20, это полжизни! И тогда лётчик задумался о службе в ВВС. Правда, армия про него не забывала и раньше: когда учился в аэроклубе, приходила повестка. Но тогда с военкоматом договорился начальник ДОСААФ, дело-то ведь общее.
В Вооружённых силах ротация кадров и карьерный рост происходили быстрее. Да и выбор техники куда шире, чем в гражданской авиации. Собирался сесть на Ан-12. В штабе ВВС в Москве предложили варианты: Ил-28 или Ми-8. Прикинул: где потом «на гражданке» пригодится опыт полётов на бомбардировщике? Решил пойти на вертолёт. Отправили служить в вертолётный полк, базировавшийся под Торжком Калининской, сегодня Тверской, области.
Переучивался на месте: два месяца теории и за штурвал. Отмечает: управлять геликоптером гораздо сложнее. Самолёт поднимается за счёт восходящих потоков и скорости разгона, воздух его и держит.
— Если самолёты иногда угоняли, то вертолёт — ни разу, без наработанного опыта не справиться. Был случай (не у нас), когда второй пилот, решив покрасоваться после танцев перед девушкой, поднял машину. Упали в конце взлётной полосы, оба насмерть, аппарат сгорел. Ми-1 сконструирован без автопилота, удержать в равновесии ох как трудно. В первый раз и сам резче, чем надо, поднялся в воздух. Начало болтать из стороны в сторону. Командир поднял метров на 10 вверх, чтобы лопастями по земле не чиркнуть, и там кое-как уравновесили. Управление вертолётом, особенно без автопилота, можно сравнить с попыткой удержаться на бьющей вертикально струе фонтана.
ИЗ АФРИКИ НА ЯМАЛ
В 1972-м после службы старший лейтенант запаса Мольченков начал северную жизнь в салехардском авиаотряде. Девять месяцев работал вторым пилотом, потом год командиром воздушного судна. Летать разрешалось до минус 50, ниже металл становится ломким. Верхний предел нелётной погоды тоже 50 градусов, его лётчик испытал в армии. В Африке перед полётом ставили в кабину 20-литровую канистру с водой, к возвращению на аэродром втроём выпивали до дна.
— Рубашки от пота не мокли, высыхали моментально. К железу без перчаток прикасаться опасно было.
Так и выяснилось происхождение медали «За воинскую доблесть»: в 1969-м Николай Мольченков дважды был в командировке в солнечной Африке — в Египте и Судане.
— Не стреляли по вам?
— Может и стреляли, но не попадали. Стингеры ещё не изобрели тогда.
В 1974-м перевёлся в Надым. С большим уважением вспоминает первого начальника надымского аэропорта Александра Сапронова. В сегодняшней системе координат это кризис-менеджер. Пришёл и с ноля выстроил стабильно работающее предприятие. Бараки в районе аэродрома, где жили сотрудники, всегда были тёплыми, а котельная обеспечена мазутом с запасом.
— Первым приходил, последним в 11 вечера уходил. Ну и меня с собой — я ж заместитель по лётной части, командир звена: Ан-2, Ми-8. Чуть позже на самолёты дали отдельного руководителя. Совмещать тяжело, техника разного типа и по принципу движения, и по остальным параметрам. Когда вертолётов прибавилось, перевели в командиры эскадрильи. С этой должности и на пенсию ушёл.
РЕЗЕРВ ВРЕМЕНИ — ОДНА СЕКУНДА
— Часто ли случались нештатные ситуации? — задаю лётчику закономерный для стажа вопрос.
— Не так, чтобы часто, но бывали. Здесь в нашем аэропорту тренировал экипаж. Отрабатывали вводную с отказом второго двигателя, молодому командиру надо посадить машину на одном. Вышли на прямую посадочную. По технологии, чтобы отключить двигатель, его надо перевести на малый газ, чтобы остыл, иначе от резкого перепада температур может треснуть металл. Второй, на котором будем садиться, работает на взлётной мощности. Даю команду вывести из работы левый. Бортмеханик путает и отключает правый, который держит вертолёт в воздухе.
Борт камнем летит к земле. Чтобы переключить мотор с малых оборотов во взлётный режим, требуется шесть секунд. Высота 70 метров, ускорение свободного падения 10 метров в секунду, резерв — одна секунда. Чтобы вывести двигатель с малого газа во взлётный режим, надо перевести рычаг управления двигателем (РУД) вверх. Понимая, что в этот момент неопытный лётчик может перепутать лево-право, Мольченков командует «Оба РУДа вверх!» На тот двигатель, что заглушен, это не повлияет, зато ошибки не случится. Раскрутить винт и стабилизировать положение удалось, когда воздушное судно опустилось ниже начала взлётной полосы.
— В начале полосы была приличная яма с водой. Вот в полуметре над поверхностью и закончилось падение, поэтому уровень «взлётки» оказался в этот момент выше. К луже специально направил — если упадём, то хотя бы машина не вспыхнет, малый, но шанс на хороший исход.
— Бортмеханика не побили?
— Хотели. Потом сошлись на трёх бутылках коньяка. Всё лучше, чем сто граммов на помин души.
КОМЭСК МОЛЬЧЕНКОВ УХОДИТ НА ПЕНСИЮ
Недавно Мольченковы согласились участвовать в региональном конкурсе «Семья Ямала». Детей у соискателей премии двое, Дмитрий и Анна, 48 и 42 лет. Участвовать предложила Ирина Стецив из управления социальных программ. Пришлось собирать много справок и характеристик.
— Знать заранее, не согласился бы! — сомневается в успехе глава семьи. — Там и без нас, наверное, хватает достойных.
Георгиевна Мольченковы
Вернёмся к детям: сын порадовал внучкой Марией, дочь — внуком Николаем. Марии — 24, назвали в честь прапрабабушки, то есть бабушки Людмилы Георгиевны. Ну а внука понятно, почему назвали Колей. Он тоже врач, по специальности хирург, проходит ординатуру. Кстати, Анна Николаевна — кандидат медицинских наук. По медицинской линии — династия.
Примечателен возраст будущих супругов Мольченковых при встрече: он — курсант лётного училища, она — старшеклассница, познакомились на свадьбе друга. По нашим временам почти криминальная история: парню 21, девушке 16. Но для 1963 года, как бы не показалась неправдоподобной сегодня ситуация, когда пара несколько лет дружит: ходят в кино, дарят букеты, катаются на лодке, — нормальная. Женитьба состоялась, когда невеста окончила институт, ведь в медицинских вузах нет заочного обучения.
Николай Михайлович показывает цветное фото в церкви: венчание супругов Мольченковых, рядом взрослые сын и дочь:
— Мне 65, Людмиле 60, надумали узаконить брак во всех инстанциях.
На пенсию комэск Мольченков вышел в 1995 году. Запаса прочности хватало, но профессия приводит к быстрому износу организма:
— В плохую погоду заходишь на посадку в тундре — пульс скачет под 200, ничего же не видно, куда и как садишься. Решил: хватит. В небе провёл 18 тысяч часов за 35 лет!
СЛОВО «ДРУЖБА» ПИСАЛИ БЕЗ КАВЫЧЕК
Николай Михайлович затруднился ответить на вопрос: было лучше тогда или сейчас? Потом сослался на неспособность быть объективным:
— Мы были молодыми, и в этом главное преимущество эпохи, — и с улыбкой продолжает, — когда жили в Салехарде, воды и газа в домах не было. Воду привезли — праздник, газ привезли — праздник! И жизнь на Севере — сплошной праздник. Опять же, многое из происходящего сегодня наше поколение принять категорически не может.
Вспомнил, как в середине 70-х годов вызвал восхищение у немцев, правда, восточных. Прилетели два журналиста из ГДР, с ними корреспондент газеты «Воздушный транспорт». Целый день летали, Николай Михайлович показывал, как строится газопровод, по которому потечёт газ, в том числе и в братскую демократическую республику. Пишем без кавычек, поскольку тогда в СССР эти понятия не закавычивали, верили в искренность, во всяком случае, в народе. Когда вернулись в Надым, немцы сокрушались: 11 вечера, всё уже закрыто, поесть негде. Николай Михайлович позвал к себе, хотя другую реакцию русского лётчика и представить трудно.
— Пришли, Люда сообразила на стол, я достал из заначки две бутылки армянского коньяка. Не стану добавлять «настоящего», тогда другого и не было. Гостям понравилось, показывали большой палец, повторяли: «Будешь в Москве, не зайдёшь — обидимся». Работали в московском корпункте.
Со смехом вспоминает ответный визит. Когда в отпуске он пришёл по оставленному журналистами адресу, в холле встретил крупногабаритный старшина милиции:
— Какой ещё «кореш», это режимный дом, здесь иностранцы живут. Иди отсюда, если не хочешь неприятностей.
Приводим вольный пересказ, буквальный не поставишь. О визите северянин предупредил заранее, поэтому через некоторое время немцы позвонили: «Ну, где пропал, мы тебя ждём, водка стынет!»
— Не стал страну позорить, взял на себя, занят мол, не получилось.
Так что в описании времени, как и людей, чёрно-белая палитра не подходит. Нет времён совсем плохих или безусловно прекрасных, нет личностей аспидно-чёрных или одетых в сияющие белые одежды. Всё зависит от освещения и внутреннего света.
Фото из личного архива Николая Мольченкова.
