Строка Вяземского, взятая Пушкиным в качестве эпиграфа к первой главе «Евгения Онегина», как нельзя лучше соответствует нашему герою. Но не подходит поэма, ему по характеру ближе личность средняя между героическим персонажем Николая Островского и авантюрным Марка Твена. А что до спешки, то для примера такое обстоятельство: Константин Гаркалин получил шестой разряд слесаря-моториста к 23 годам. Кто в теме, поймёт, а для остальных — это примерно то же самое, что в 16 выполнить норматив мастера спорта.
Качественное детдомовское образование
Константин Андреевич — северянин коренной, родился в посёлке Полярном, потому уезжать отсюда не собирается. Судьба тогда распорядилась так, что мама оказалась в Надыме на поселении, а он со старшими братом и сестрой — в детском доме в Лабытнанги. Детдомовская закалка и коллективное воспитание в дальнейшей жизни пригодились. Напрямую этой мысли он не высказывал, но было заметно по косвенным упоминаниям. Общение с ним и семейный альбом подсказывают: дело ещё и в характере. Заводной, любознательный, стремящийся везде поспеть и много постичь, хулиганистый (а как в детдоме иначе быть в авторитете!) — такие черты заметны даже при первом знакомстве.
Его и сейчас выделишь в толпе, автор заметил этого непоседливого ветерана на мероприятиях, посвящённых юбилею города. Если таков в 67 лет, каким же был в 15, 20, 25? Обойдёмся без оценочных суждений, используем факты из рассказанного. Ввиду того, что собеседник одновременно перебирает фотографии, речь перескакивает с одного на другое:
— Узнаёте, кто это?
Снимок нечёткий, но актёра Николая Крючкова, если видел хоть один фильм с его участием, ни с кем не перепутаешь.
— Да, он самый. Друзьями были пару лет, познакомились на Селигере. Вот старший брат рядом сидит. Моим фотоаппаратом ФЭД-3 снимали, поэтому вместе с братом на одном фото нет.
Вернёмся в детдом. В те времена, поясняет рассказчик, восемь классов окончил, получи на выходе 3 рубля 90 копеек — и иди куда хочешь. Квартиры и вообще жилья не предусмотрено, квот на обучение тоже.
— И вот три друга — я, Вовка Алеев и Серёга Залесский — увидели на вокзале объявление, что Воркутинский горный техникум принимает абитуриентов, детдомовцев берут на гособеспечение, — самое то для нас.
Сердобольные проводники посадили в поезд бесплатно, ехали на третьих верхних полках. По дороге не голодали, тогда, отмечает собеседник, взрослые не сели бы за стол, если рядом ребёнок без старших, — поделятся, накормят.
По приезде экзамены (математика, физика, русский язык и литература) сдали сразу:
— У нас в детдоме преподавали кандидаты наук, профессора, музыканты с консерваторским образованием: на Севере тогда много таких было. Отбывали срок, потом оставались, назад-то после отсидки нельзя, целый список городов, куда въезд запрещён.
Отметим для читателей от 14 до 45 лет, что техникум тогда ценился выше, чем сегодня вуз. Константин отучился там чуть больше месяца. При том что платили стипендию 27 рублей и кормили обедом, молодые организмы требовали своего, парни даже подрабатывали на ж/д станции, но есть хотелось всегда. На контрасте с детдомом, где в столовой стояла чаша с чёрной икрой (даже в кашу добавляли), было тяжело. Алеев остался и закончил учёбу, а Гаркалин с Залесским сбежали в Салехард, где Сергей нашёл свою маму.
Приходи через год, возьмём
Задался такой же целью и Костя. Случайно узнал, что бывшая соседка по бараку, учительница Зоя Ивановна Панорина, работает в окружном отделе народного образования. Обратился, она помогла, но просила никому не говорить, откуда информация. Такие времена были непростые. Тем, кто родился позже, всех нюансов не понять, тут или перестроечный штамп о миллионах жертв, зарытых под шпалами «Мёртвой дороги», или тоска по сильной руке, ведь «тогда всё было по-другому».
Зоя Ивановна дала парню 30 рублей (приличная сумма: на 10 рублей средняя семья могла прожить неделю) и объяснила, как добраться до аэропорта.
— А там договоришься, если кто полетит в Надым, возьмут, сказала. Неделю просидел возле аэропорта с мужиками, которые тоже попутных рейсов ждали. Жил в тумбе (такие, трибуны для докладчиков). Народ подкармливал — я не голодал.
Оказия выдалась с вертолётом Ми-4. Везли в Надым матрасы, забили до самого верха, осталась узкая щель:
— Спрашивают: залезешь туда — полетишь. Да как не втиснуться, ведь надоело в бараке сидеть, лететь надо!
Вертолётная площадка в Надыме была рядом с нынешним зданием вневедомственной охраны, недалеко — АТК-1 (автотранспортная колонна) треста «Севергазстрой». По выходу с борта состоялось знакомство с местными «авторитетами» того же возраста. Как знакомятся с чужаками на своей территории, читатель, наверное, догадался. Тут и помогла детдомовская выучка, да так, что с Вовкой Мокроусовым и Витей Подрезовым стали друзьями на всю жизнь. «Если драка неизбежна, бей первым», помните?
Новые знакомые подсказали, как найти маму. Та не узнала поначалу, парень-то вырос. Подумала, что на еду просит, дала рубль. Собеседник запомнил даже такую деталь — монета была юбилейная, с Лениным на лицевой стороне.
Дальше — освоение территории, рыбалка и прочие важные в эту пору жизни занятия в компании, где приняли как родного. Но сидеть на шее у матери наш герой посчитал зазорным: возраст солидный, 15 лет, надо самому зарабатывать. Но 16 лет ещё не исполнилось, никто не рискнёт несовершеннолетнего оформить.
Поддельный обед и настоящее новоселье
Предприятий мало тогда было: АТК-1, КМ СМУ-3 того же треста, везде советуют прийти через год. Не получается работать, надо учиться, пошёл в школу, тогда единственную в городе. Девятый класс открыли впервые, раньше обходились восемью. Пришёл — один мальчик, пять девочек,
вот и весь коллектив. Понёс документы к директору, а там — Панорина! С последней встречи прошло несколько месяцев, её из Салехарда перевели в Надым руководить школой.
— Зоя Ивановна, учиться буду, но помогите с работой!
Предложила исполнять обязанности истопника: в подвале два чугунных котла, которые в холодное время года постоянно подогревали. Директор взяла грех на душу: оформлен был кто-то из взрослых, а кочегарил Гаркалин. С первой зарплаты вернул 30 рублей: быть в долгу не в его привычках, но благодарность — пожизненная, до сих пор поминает добрым словом. Правда, не желая того, подвёл руководителя. В силу врождённой общительности работника в котельной сразу возник «молодёжный клуб» и через пару месяцев «контору спалили».
К тому времени Константин разыскал старшего брата и сестру, семья, за исключением главы, собралась в Надыме. Жили в балке, и, как часто бывает, не было бы счастья, да случился пожар у соседей. Зацепило огнём и их «коттедж». Председатель горисполкома (по-нынешнему мэр — прим. авт.) Крутиков выделил машину для переезда в свободный вагончик. А через несколько дней погорельцам дали ключи от квартиры 71 в первом доме по улице Комсомольской. Домашнего скарба минимум, откуда ему взяться. Зато там горячая и холодная вода, греют батареи и вообще полный комфорт. Пришёл журналист из Салехарда с катушечным магнитофоном «Романтик», который поставил на сколоченный из фанерного щита стол.
— Говорит: на радио нужно интервью с новосёлами, постучите ложками-вилками, как будто обедаете. Мы и стучим по тарелкам, а журналист с мамой беседует.
Потом учебное заведение переехало в здание, где сегодня Дом молодёжи. Костя организовал друзей, парты и остальное имущество перенесли пешком, на руках. Собеседник попутно вспоминает, что туда, где и сейчас базируется школа № 1, тоже помогал переезжать, уже после окончания и тем же способом, с друзьями-комсомольцами.
Нет трудовой книжки — нет работы
В комсомол вступил в Надыме, раньше не принимали, до реабилитации родителей считался неблагонадёжным. После девятого класса, имея за плечами полные шестнадцать, пошёл устраиваться в КМ СМУ-3, управляющим тогда был Леонид Горячий. Начальником ОГМ, куда и хотел пойти рекрут, Александр Драной. Он согласился принять молодого неспециалиста, но предложил утвердить вопрос приёма у руководителя.
— Захожу к нему в кабинет: дядь Лёнь, возьми на работу! — с улыбкой вспоминает Константин Андреевич.
Вопрос решился положительно, от начальника — в отдел кадров, к тёте Зине Драной (язык оригинала, да и понятно, в Надыме тогда все друг друга знали, так что у каждого мальчишки и девчонки кроме мамы и папы было много второстепенных «родственников» — прим. авт.), оттуда — в ОГМ слесарем второго разряда. Первое задание — с наваренного на бетономешалку зуба счистить сварочный флюс. Мужики посоветовали для облегчения труда попросить в гараже нигрол (так в просторечье называли отработанное машинное масло — прим. авт.) и макать туда напильник, так, сказали, легче и быстрей. Шутка беззлобная, но веселилась вся мастерская.
— Через неделю тётя Зина говорит, что не может оформить: нет бланков трудовых книжек. А без этого начальника отдела кадров могли посадить, законы были строгие.
Тогда Константин устраивается в надымскую автоколонну треста «Главтюменнефтегазстрой», также слесарем. Наставники дядя Вася, дядя Гриша да и водители все — бывшие фронтовики. 1971 год, многие до пенсии ещё не доработали. Это через 50 лет большинство из них навечно займут место в строю Бессмертного полка. И не узнают об очередях на границах. Да и не поверили бы, как в существование пограничных переходов в Грузию и Казахстан, так и в причину возникновения этих очередей.
В августе Гаркалин впервые вышел на работу, а через три года ему присвоен четвёртый разряд, в 1976-м — пятый, в 1978-м, в 23 года, сдал на шестой. За это же время успел обзавестись семьёй и двумя детьми, поучаствовать в создании вокально-инструментального ансамбля, где освоил ударные, на аккордеоне и гитаре играть уже умел (помните, в детдоме вели занятия консерваторские преподаватели?). Это в подтверждение заголовка статьи. Между четвёртым и шестым разрядом парень заскучал:
— Завидовал строителям: краны, движение, масштаб! А тут в цехе сидишь! Пошёл к начальнику, прошусь: Валерий Николаевич (Бондаренко), отпустите! Ни в какую. Почему? Так я капремонт любого двигателя мог сделать, сам бы такого придержал. Каждый день писал заявления на перевод.
Активный, позитивный, неформальный
Вода камень точит, добился перевода туда, где краны, масштаб и молодёжь, в КМ СМУ-3. В трудовой книжке на слове «слесарь-моторист» стояла печать, и благодаря недосмотру кадровика он сразу стал слесарем-монтажником 4-го разряда. Новенький быстро реабилитировал ошибку: через два месяца его поставили звеньевым в бригаде из 54 человек. Как будто поясняя, почему все удавалось, восклицает:
— Всё интересно было: изучить, понять, суметь. Опытных монтажников доставал вопросами. Научился стропалить, газом резать, варить электродами.
Позже в разговоре выясняется: а также работать с нивелиром и теодолитом, хотя это прерогатива мастера или прораба. Рождается вопрос: а не предлагали руководящие или партийные должности?
— Предлагали, но зарабатывать надо было. В 19 лет у меня уже сын. Семью обеспечивать кто будет? А рядовой работник получал больше. Но комсомольцем был активным, кандидатом в члены окружкома комсомола, участвовал в конференциях. В 1979-м стал кандидатом в члены КПСС. На первых соревнованиях по национальным видам спорта от Надыма выступали я, Коля Лебедев и Юра Гоцин. Тынзян до этого в глаза не видели. Надо было честь города отстаивать, поехали. Правда, заняли почётное предпоследнее место.
За два года успел поучаствовать в строительстве городской электростанции, котельной, компрессорной станции, многоквартирного дома № 19 по улице Полярной. В ДК «Победа» его звено устанавливало каркас для экрана. Тут и пригодились нивелир с теодолитом, иначе как точно по горизонтали и вертикали выставишь полотно 10 на 18 метров!
Сожалеет, что не всегда была возможность выдержать качество, ведь требовали скорость, надо людей селить: тоже признак времени и вынужденных обстоятельств.
Потом встал квартирный вопрос у семьи Гаркалиных, а строители как в поговорке про сапожника без сапог. Знакомый подсказал, что в СТПС срочно ищут моториста. Из молодёжного СМУ отпустили с условием: получишь жильё, вернёшься назад. А специалист в СТПС был нужен, поэтому через два года молодая семья въехала в однокомнатную квартиру. В 1981-м неуёмный Гаркалин отучился на курсах трактористов и пересел на К-700. Через пару лет одновременно с основной деятельностью по просьбе начальника отдела кадров раз в неделю проводил занятия для обучающихся работе на «Кировце», что приносило приработок в 300 рублей.
Масштаб цифр сравнивать с нынешними некорректно: другое время, цены и запросы. Для ясности: вместе с «учебными» у него выходило в шесть раз больше средних по стране заработков. На ВАЗ-21011 накопил за год. Правда, просто так поехать в салон (да и не было их) нельзя — получил по распределению, как лучший производственник. Тогда, чтобы купить новый автомобиль, нужны были не только деньги, надо ещё и очередь выстоять. Или быть на хорошем счету, как Константин Гаркалин.
Стояли «жигули» в Тюмени в гараже, когда приезжал туда по делам, на весь двор была одна легковушка. Дефицит, что поделаешь.
Эх, Одесса, жемчужина у моря
Параллельно окончил вечернюю школу. Смеётся:
— Опять пошёл за Зоей Ивановной, её туда перевели выстраивать деятельность вновь созданного образовательного учреждения.
Когда началось строительство газопровода «Уренгой-Помары-Ужгород», появилась импортная техника. Разве мог Гаркалин пройти мимо? Уговорил начальника хоть год поработать на бульдозере «Камацу». Перед этим подготовил себе замену на К-700.
Насчёт руководящей работы: после прочитанного было бы удивительно, если бы и здесь наш герой себя не попробовал. Имея аттестат об окончании общеобразовательной школы, в 1985-м поступил в Одесский техникум газовой и нефтяной промышленности на специальность «промышленное и гражданское строительство», успешно окончил в 1988-м (на базе 11 классов в техникуме учились два года). Показывает фотографию: на фоне кипарисов молодой человек в модных по тем временам белых джинсах и узконосых ботинках со скошенными каблуками. Как сказали бы в Одессе: «Щикарно выглядите, Костя!».
А вышло, как и после детдома, случайно. Шли с другом Николаем Крайзельманом мимо первой школы. Там объявление о приёме и список специальностей. Николай:
— Давай попробуем?
На следующий день принесли документы, через две недели из Одессы прилетела приёмная комиссия, и Колю с Костей приняли по результатам собеседования.
Показывает диплом. Страница слева на украинском: «Цей диплом видано Гаркалiну Костянтину Андрiйовичу…», справа — на русском. Так, видимо, «изощрённо притесняли» украинский язык в СССР.
На сессии ездил из Тюмени на своих «жигулях»: три с половиной тысячи километров за три дня, — и в Одессе. Жили в пансионате «Красные зори», рядом с морем и за сущие копейки: Николай Крайзельман договорился с директором по-свойски. За прохладительными напитками ходили с тазом: десять надымчан учились там, банкой не обойдёшься.
Дорога в никуда и ротация кадров
В Воркуте был участок треста СТПС. ДСУ-22 строило дорогу на Байдарацкую губу, как назвал собеседник, дорогу в никуда. Там под началом механика Константина Гаркалина работали 42 единицы автомобильной и строительной техники. Почему в никуда? Параллельно строилась площадка для посадки космолётов серии «Буран», проекта, похороненного под обломками Советского Союза. Туда они готовили подъездные пути, и строители верили, что делают нужное дело.
— Теперь там местные байкеры «жгут». А тогда в 1988 году случилось землетрясение в армянском Спитаке. От нас, как и от остальных организаций в СССР, потребовали дать туда людей и машины для помощи в ликвидации последствий.
А им оставалось полтора километра дороги отсыпать. Когда закончили, техника пошла в Армению, хотя механик сильно рисковал: за задержку по головке не погладили бы.
Отправил транспорт, сам на самолёт. Сел в аэропорту Звартноц, передал технику документально, посмотрел, что творится в зоне бедствия, — хватило тяжёлых впечатлений на всю жизнь.
— Отдали два экскаватора «Хитачи», два бульдозера «Камацу», один автокран. Кран своим ходом перегонял, можно сказать, его создатель Володя Подолицын (если ошибся в фамилии, уж извините). Ему в своё время показали голую раму: соберёшь кран, на нём и работать будешь. Собрал. Как от сердца оторвёшь своё детище? Так он его в 1991 году обратно пригнал — сам и за свой счёт. Механизм на базе КрАЗа, у которого крейсерская скорость 60 км/час! Две недели ехал до Ямала.
Говоря о руководителях, не всегда мог вспомнить имена: люди менялись часто. Рост и ротация кадров бешеная: в профессиональном плане вырастали мгновенно, и в этом тоже проявлялась мощь Севера. Хотя, отмечает Константин Андреевич, многие исчезали, не оставив о себе никакой памяти. Но он не осуждает таких:
— Трудились по 12 часов без выходных, такой ритм выдерживали не все, а кто и не видел в этом смысла. Возможно, и то, и другое, ведь когда хребет трещит, оправдание всегда придумаешь, и высокая зарплата не задержит, если сил нет. В период интенсивного строительства в город ежедневно прибывали от 300 до 500 человек! При этом четверть из них в скором времени уезжали. А у меня в трудовой книжке много записей ведь не от того, что «летуном» был. На предприятиях постоянно проходили реорганизации: укрупняли, выделяли подразделения, дробили и объединяли для пользы дела. Ну и людей переводили документально.
О музыке и социальной справедливости
Ему довелось быть и рядовым, и руководителем. Закономерен вопрос: что главное в одном, что — в другом случае.
— Рабочему обязательно вникать в то, что делает, и с удовольствием. Если в тягость, брось, поменяй работу. А если нашёл — совершенствуйся, учись у тех, кто лучше. Для вторых первостепенно быть честным с сотрудниками, во всём. В оплате труда, принятых обязательствах, производственных отношениях. Иначе у тебя приличные люди трудиться не будут, соберёшь «шаромыг», а от них и отдача соответствующая. Иногда идёшь мимо объекта, там надо десять человек, а видишь одного-двух, копаются не торопясь. Значит, так организовано, а потом или асфальт сойдёт вместе со снегом, или плитка волнами пойдёт. Я знал всех своих не только по именам и отчествам, а вплоть до семейных обстоятельств: у кого какие проблемы.
В бытность председателем жилищно-бытовой комиссии треста СТПС был не для всех удобным, почему за него и голосовали рабочие: не терпел злоупотреблений. В свободное от основной деятельности время проверял все списки: даты, основания, соблюдение очерёдности.
С возрастом перестаём принимать сказанное на веру, тем более когда собеседник говорит о себе, но в данном случае функция фактчекинга срабатывает в совокупности: трудовая книжка, личное знакомство, семейный фотоальбом, знание психологии. Закрадывается мысль: а может в эпоху повального распределения материальных благ на их потоки надо было ставить бывших детдомовцев? Ведь среди принципов стремление к справедливости — не последний.
Если написать, что у нашего героя единственный ребёнок, не поверите и правильно сделаете: их четверо. Старший Андрей в Армавире, работает вахтовым методом в Якутии, слесарь-монтажник и, как можно догадаться, ценный для предприятия работник. Следующая — дочь Елена, в Краснодаре. Третий, сын от второго брака, Георгий живёт в Тюмени. Самая младшая, Валя, в Надыме, у них трое детей. Со всеми отличные отношения, ну а по-другому и быть не должно.
Попадается фотография — молодой Гаркалин в костюме при галстуке за ударной установкой.
— Это на собственной свадьбе играю с ребятами. А так и в конкурсах ВИА участвовали, в Свердловск (Екатеринбург), Тюмень ездили. А как иначе, нужен ансамбль, рабочей молодёжи нужна передышка после работы: танцы, вечера развлекательные.
Вопрос о том, как научился стучать на барабанах, развеселил собеседника:
— Да как… Смотрел, как другие, да перенимал. У нас в детдоме учитель пения была немка, Элеонора Ивановна. Так она «до того, как», служила в симфоническом оркестре какого-то крупного, сейчас не вспомню название, театра в Москве. За четыре месяца научила меня играть на аккордеоне и гитаре. Не скажу, что виртуозно, но могу. А с ударными получилось так: пришёл из армии Слава Яшкунов. Татьяна Яшкунова, журналистка — его супруга. Привёз электрическую гитару (в 1971 году!), и в чемодане барабан, хэд, большая тарелка — практически вся установка. Я тогда в одиннадцатом классе «вечерки» учился. Сидим с парнями на бревнах, курим. Слава подошёл, спросил: «Никто не желает попробовать?»
Первым выразил интерес Гаркалин. На благодатную почву, подготовленную Элеонорой Ивановной, легло быстро, гаммы знал, дальше — дело техники.
По поводу любви к спорту — как и в остальном, интересовало всё: футбол, хоккей, лыжи, в общем, что доступно в те годы. Хоккейную площадку сколотили с друзьями, лёд заливали сначала вёдрами, потом рационализировали процесс, раздобыв пожарный шланг.
Паша Тоболяк, киберполиция и дружба
Ещё немного об универсализме нашего героя. В трудовой книжке (у пенсионера этот документ не в числе секретных) записи о должностях прораба, старшего прораба, директора, ведущего инженера, начальника участка, главного инженера, инженера ПТО.
— Полностью, от фундамента до крыши курировал строительство дома № 18 на улице Кедровой. На 107-м здание НИИ медицинских проблем Крайнего Севера строил, принимать приезжали Неёлов с Ковальчуком.
Выяснилось, что упомянутые прибыли не в качестве членов приёмной комиссии, а на осмотр готового объекта, и были это губернатор ЯНАО Юрий Неёлов и мэр Надыма Владимир Ковальчук. Отмечает, что по личным вопросам к влиятельным знакомым или друзьям никогда не обращался. Почему?
— Тогда дружбе конец. Даже в 90-е ни о чём не просил, хотя бывало трудно. Неписанные детдомовские законы.
Достаёт бережно хранимый листок пожелтевшей нелинованной бумаги с аккуратно выведенными строчками. Внизу приписка: «Автору музыки Косте Гаркалину от автора стихов Павла Нядонги». Третье четверостишие:
«Надым, конечно, не у дел,
Когда Россия камнем будто валится,
Вы извините, коли я задел
Души кусочек… Иль мне просто кажется».
Дата: 30.08.1998 г. и размашистая подпись.
Этой дружбой Константин Андреевич тоже гордится. Показывает картину с подписью «Тоболяк П. Е». Зимний пейзаж, на льду два рыболова. История такова:
— Паша рисовал, потом отошли покурить. Гоша с Валей, младшие, совсем маленькие, рядом бегают. Гоша возьми, да и ткни в картон чёрной краской, за ним и Валя приложилась. А произведение почти готово. Приходим, буквально — картина маслом. Что делать? Паша решает: допишем точки до рыбаков — будет подлёдная рыбалка. Так мои дети стали соавторами Павла Нядонги.
По выходу на пенсию к нему обращались за профессиональной помощью, советом, предложениями работы: сказывается дефицит профессионалов. Константин Андреевич и сегодня энергичен, полон идей. Одна из них — создать киберполицию из активных представителей молодёжи, которой, считает он, в городе много. Цель — блокировать и нейтрализовывать сетевых троллей, «работающих» в территориальных группах соцсетей:
— Эти анонимы разжигают ненависть, создают рознь между людьми. Никто не удосуживается посмотреть, с кем вступает в дискуссию, спорят, как с настоящими, реальными пользователями. А это бот, если и живой человек, то со своей географической зоной ответственности и заданием: какие эмоции и реакции вызывать у аудитории.
Собеседник часто курит, на вопрос, не пробовал ли отказаться от вредной привычки, ответил с улыбкой, что после серьёзной операции врач не советовал резко менять привычную жизнь. Хотя бы в течение трёх месяцев, иначе — летальный итог.
— Три месяца уже прошли?
— Десять лет миновало!
Заготовленные вопросы заканчиваются, остался один, да и тот сослагательного наклонения: при имевшихся задатках, потенциале и личностных характеристиках кем мог стать Константин Гаркалин, если бы имел более высокие стартовые позиции? Может быть, крупным военачальником, министром, исследователем, актёром? Этого мы не узнаем, а собеседника спрашивать не будем, он и так сильно удивился, что публикация не поместилась в один номер:
— Куда так много, чего особенного я сделал?
Фото автора и из личного архива Константина Гаркалина
