От редакции
1 марта 2025 года газета «Рабочий Надыма» отметила свой 50-летний юбилей. Полвека – солидный возраст: нам есть что рассказать, чем поделиться. Садитесь поудобнее – вспомним былое вместе. В 1975 году вышел первый номер издания, который стал отправной точкой увлекательного путешествия читателей и сотрудников редакции
по необъятному миру информации. Издание было зарегистрировано как печатный орган Надымского горкома КПСС и городского Совета депутатов трудящихся. С тех пор на свет появились более шести с половиной тысяч выпусков районной многотиражки.
За прошедшее время менялся формат газеты, периодичность, тираж, сотрудники редакции, но все эти годы неизменным оставалось одно — верность принципам и канонам журналистики, среди которых актуальность, достоверность, объективность и правдивость. За плечами коллектива в разные годы — победы в конкурсах различных уровней. Ежегодно на протяжении семи последних лет наше издание входит в «Золотой фонд прессы».
В юбилейный год мы предлагаем читателям познакомиться со статьями первых выпусков старейшего издания Надымского района, окунуться
в атмосферу 70-90-х годов, узнать, чем жил город и его жители, какие события волновали общественность и являлись центральными на страницах газет, как работали наши журналисты. Итак, включаем машину времени.
Однажды в ныдинскую школу–интернат привезли из ямальской тундры девочку, дочь оленевода Полину Анагуричи, зачислили в подготовительный класс. Дичится она, всех и вся боится, сторонится взрослых и сверстников. И плачет, плачет.
Дело для ныдинских педагогов, в общем–то, привычное, поначалу многие так, шутка ли – оказаться вдруг в чужом месте, где ни отца с матерью, ни оленей, ни родной тундры с жизнью привольной, беззаботной. Но в конце концов дети привыкают к новому распорядку жизни, заводят друзей, и слёзы тоски всё реже появляются на их лицах.
И Полины слёзы сперва не слишком тревожили воспитателей: поплачет малышка и перестанет. Как сотни до неё и после. А девочка меж тем не спешила привыкать. Уж второй месяц пошёл, а она чуть что – в уголок, и снова льются из детских глаз слёзы разлуки. С лаской к ней подходили и с уговором – всё понапрасну.
Поля заболела. В то время и пришла к ней воспитательница Агния Александровна Юганпелик. Не уговаривала. Посидела рядом с кроваткой. Принесла с собой домашней стряпни, но главное – рыбы и оленины, приготовленной так, как это делают в тундре. И тут девочка впервые поела с охотой.
А Юганпелик продолжала ходить к ней. Всё чаще стала улыбаться Поля, во взгляде, обычно отчуждённом, появилась доверчивость. Так началась оттепель. Скоро девочка уже не могла без Агнии Александровны, привязалась к ней. И та начала постепенно, шаг за шагом вводить её в интернатскую жизнь. Примирение с оседлостью состоялось.
– Надо было добиться, чтобы Поля почувствовала меня родной, не «понарошку», а на самом деле родным человеком. Дети этого возраста вообще удивительно тонко распознают фальшь в отношении к себе взрослых и, наоборот, отдают всю душу, распахивают сердечко навстречу доброте искренней, любви непритворной, – размышляет вслух Агния Александровна. – Главное для педагога – любовь. Если нет её, никакие методики не помогут. Секрет высшей педагогики прост: надо отдавать себя детям целиком, жить для них.
Сама Агния Александровна Юганпелик живёт для них 34–й год. В тяжёлый послевоенный год 17–летней начала она свой подвижнический путь воспитателя, учителя детей Крайнего севера, работала в Гыде, Пельвоже, Салехарде, а после окончания педучилища приехала в ныдинскую школу–интернат – 22 года назад. Есть что вспомнить старой учительнице. Впрочем, «старой» её можно назвать лишь с оговоркой. Густая седина в кудрях, а во взгляде нет усталости, он полон живой энергии, а порой сверкнёт юным задором, лукавинкой, озорством.
– Нелегко давалась мне педагогика. Приходилось ломать себя. Никогда не забуду один случай. В 1947 году в пельвожской школе–интернате была я и воспитателем, и пионервожатой, и кастеляншей: плохо было тогда с кадрами. И вот однажды крепко столкнулась с директором. За что–то он осерчал на детей и приказал их постричь. Обиделась я за ребят, как за себя. И увела их всех… в лес. Сказался, наверное, характер – выросла я в хантыйской семье, в тайге, на воле. Поволновался тогда директор. Да и я в лесу опомнилась, много передумала. А вечером незаметно провела детей в интернат и тихонько уложила спать, как ни в чём не бывало. Выиграла я тогда поединок с директором: отменил он стрижку, нашёл другой способ бороться за гигиену. Но и я себе этот фокус в плюсы всё–таки не засчитала.
А через некоторое время, в том же 1947 году, Агния Юганпелик выдержала экзамен на педагогическую зрелость. В зимние каникулы школьников на родительские стойбища отпускать боялись: с большой неохотой отдавали тундровики своих детей в ученье, опасались, как бы не отучили их там от родного языка, от дела, от кочевых обычаев. А дети рвались в тундру.
Уговорила тогда руководство молодая воспитательница, дала слово комсомолки всех до одного привезти обратно в интернат. Старшие шли, малышей посадили в сани. В стойбищах Юганпелик говорила родителям правду: и о том, как боялось начальство отпускать детей, и о своём слове. Говорила, а у самой сердце ныло: привезут – не привезут? В ночь перед общим сбором не спала. И какова была радость победы, когда со всей окрестной тундры родители свезли ей детей в назначенное время. Всех до одного!
Доверие рождает доверие. Агния Александровна часто бывала в стойбищах, у рыбаков, охотилась и рыбачила вместе с родителями, везде была своим человеком.
– Иначе было бы трудно, – говорит Юганпелик. – Мы мечтали о расцвете севера, о том, что ханты, ненцы встанут в один ряд с развитыми народами страны. Для этого себя не жалели, усилий не считали.
Агния Александровна изъезди–ла на нартах всю тундру – собирала и развозила школьников, убеждала недоверчивых родителей, совмещая в одном лице и педагога, и агитатора, и культработника. Чувствовала себя бойцом, полпредом новой жизни. И боролась, боролась, боролась.
Агния Юганпелик – отличник народного образования – с гордостью перечисляет своих питомцев, о каждом может говорить долго, вспоминая детали, всё новые подробности. Фёдор Вэнго теперь зоотехник. Нина Салиндер – фельдшер, Люда Салиндер вернулась учителем в Ныду. По стопам своей наставницы пошла и Света Нижегородцева, учительствует в Норях. Передовой рыбак – Коля Лапсуй, Юра Афанасьев – журналист, Сергей Ириков – видный партработник. Бывая в Ныде, заходят к ней воспитанники, присылают поздравительные. И это самые радостные минуты её жизни.
Несколько лет назад случилось несчастье – трагически погиб на работе муж Агнии Александровны. А вскоре умерла дочь, оставив на руках бабушки неизлечимо больного сына. Но не сломило горе старую учительницу.
– Не знаю, как бы я вынесла всё это, если б не интернат. Придёшь утром, посмотришь в их открытые, доверчивые глазёнки и понимаешь, что нужно жить дальше, что нужна я, очень нужна.
Автор Олег Вахрушев.
Фото из архива редакции.
