Заголовок родился в ходе беседы с Людмилой Зверянской. В Надыме перед этим именем не требуется перечисление регалий и эпитетов, все и так знают. Выйти на беседу было трудно по двум причинам. Первая — она всегда занята на общественной работе, хотя не имеет официального статуса или должности. Вторая — явно не желает рассказывать о своей персоне. Удалось встретиться только после того, как пояснил: разговор будет о Надыме в 90-е.
Время одно, взгляды разные
Фразу, использованную для названия статьи, Людмила Георгиевна сказала не безапелляционно, как благодетель, а с точки зрения принимающего, вспоминая время, когда было особенно тяжело: «Помню всех, кто тогда помог хоть чем-то. А помогали все, город такой. Наверное, и я помогала, но мне ведь об этом помнить необязательно?».
У каждой эпохи хлёсткое название, которое появляется чаще, когда уже минула. Гражданская война, НЭП, сталинские времена, покорение целины, застой, короткий миг перестройки. Конечно, 90-е прошлого века. И только лихие, другой эпитет в голову не приходит. Тогда никто не думал, что следующее десятилетие назовут тучными нулевыми. Кто ж предвидел, что турбулентность закончится, придёт другой президент, который установит мир в стране, а нефть будет стоить 120 долларов за баррель? А тогда, в 90-е, люди адаптировались к новому враждебному порядку существования, жили, чаще выживали.
«Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые», — эти строки Тютчева знают многие, но немногие хотели бы попасть в сей мир в те минуты, в особенности, кто уже пережил однажды. Для остального человечества 90-е годы не были роковыми и, может быть, отчасти потому, что стали таковыми для населения одной шестой суши планеты. Ведь тогда скорость вывоза материальных ценностей и средств приближалась к космической.
Об этом времени и сейчас мнения разных людей будут диаметрально противоположными. Например, участник залогового аукциона, на котором государственная (и, как декларировала конституция, общенародная) собственность раздавалась даром, председатель колхоза-орденоносца, доярка из того же колхоза и нынешний пожизненный обитатель тюрьмы «Белый лебедь» отличаются взглядами на эту эпоху, у каждого свои счёты.
Тем интереснее мнение такого эксперта, как Людмила Зверянская, которая в то время была уже сложившимся человеком и профессионалом. К началу рассматриваемого периода последовательно заведующая методическим кабинетом, заместитель начальника гороно. В 1990-м избрана депутатом горсовета, в 1998-м перешла на работу в мэрию председателем комитета по координации социальной политики. На её глазах менялась система образования, психология учеников и учителей, город и жители.
Кавалер ордена Дружбы народов
Просим читателя учесть: мнение частное, так как пережил эти времена каждый по-своему и в разных местах, что тоже имеет значение.
Заметная деталь биографии: в 1986 году Людмила Зверянская награждена орденом Дружбы народов (это не единственная государственная награда). Тогда их чаще вручали иностранным политическим деятелям. Да и год знаменательный: авария на Чернобыле уже случилась, нестарый ещё генеральный секретарь ЦК КПСС объявил о революционных изменениях: «Лёд тронулся, товарищи! Прóцесс пошёл!».
Об ордене и спросим. На первой полосе «Рабочего Надыма» от 1986-го пятеро жителей Надымского района заняли правый верхний угол под общим заголовком «Награды Родины». Ордена Трудового Красного Знамени, Трудовой Славы, «Знак Почёта», медаль «За трудовое отличие» получили учительница кутопьюганской школы-интерната, учитель ныдинской школы-интерната, старонадымской школы, заведующая городским отделом культуры и наша собеседница — директор надымской вечерней (сменной) средней школы.
— В стране взяли курс на то, чтобы каждый молодой труженик получил среднее образование. Любой класс «вечерки» в Надыме — иллюстрация к фразе «дружба народов», если весь СССР не представлен, половина точно.
Пока не появилось отдельное помещение, выделенное газовиками в общежитии, вечерняя школа снимала угол в первой, затем во второй школе. Создали учебно-консультационные пункты в посёлках и на месторождениях: в Пангодах, Заполярном, Лонгъюгане, Правой Хетте, Уренгое, Ямбурге, на Медвежьем, Нулевом. Прибывали на уроки на разном транспорте: вертолётах всех марок от Ми-2 до Ми-10, «ураганах», «уралах», даже на дрезине!
— Орден этот не мой лично, а общий — всех людей, работавших со мной, — акцентирует внимание на этом факте Людмила Георгиевна. — Для доставки преподавателей — любая техника. Для занятий находили помещения в вагон-городках, палатках. Руководители свои бытовки и кабинеты предоставляли. А ребята? Отработают смену на морозе, тут бы отдохнуть, а они бегом на занятия! Многие потом окончили вузы, стали заслуженными людьми. На вечере выпускников слепило сияние государственных наград на пиджаках бывших учеников.
Забастовка, выборы, единение
Вспоминает первого директора школы Николая Бредихина: идут навстречу люди — все издалека приветствуют, настолько популярен. После его отъезда по болезни и назначили руководить учреждением молодую учительницу. Отмечая трудности разговора с таким собеседником (как только заходит речь о ней, тут же переводит внимание на другое), переходим к теме 90-х.
— Когда всё началось, вы работали в системе образования руководителем. На глазах происходили тектонические изменения в этой сфере, да и в стране. Расскажите, как менялось отношение коллег, учеников, современников к происходящему?
— Самые трудные годы, Надым не стал исключением. В 1993-м была забастовка строителей. Объём работ уменьшился, люди сидели без денег. У «Победы» собрались тысячи надымчан. Меня попросили выступить, там же много наших ребят, учащихся. Миннефтегазстрой прекратил финансирование строительства, но строители обвиняли в своих бедах Надымгазпром. Отчаяние вывело на улицы. Я пыталась донести до земляков: главное не перейти ту черту, после которой нет возврата, умерить эмоции. Работала больше как психолог, страшно было потерять то чувство единения, которое всегда было свойственно надымчанам. Стоим в кузове с оператором ТВ, если не ошибаюсь, Женей Парметом, поддерживаем друг друга, чтобы не упасть: грузовик хлипкий, под ногами ходуном. Тогда генеральным Надымгазпрома был Валерий Ремизов. Как им досталось тогда, руководству! Но смогли погасить эту волну. А ведь положение аховое. У меня сохранился номер центральной газеты с материалом «Надым — город мёртвый». Люди не могли в отпуск вывезти семьи «на землю». Владимир Ковальчук изыскивал варианты: на скамейках, без ремней безопасности летели, ни отпускных, ни пособий. Как им удалось возродить, снова поставить на ноги город — просто чудо! Рэм Вяхирев и Виктор Черномырдин привезли сюда губернаторов со всей страны, чтобы увидели, в каких климатических, бытовых условиях живут газодобытчики. После этого постепенно пошли платежи.
«Тогда у всех как-то много мыслей появилось о структурной перестройке предприятия, — напишет позже Валерий Ремизов. — Одни, например, хотели забрать у нас кирпичный завод, другие — ремонтно-механическое предприятие, было желание и газопромысловое управление в Пангодах переподчинить Уренгою. Все считали, что Надым, Медвежье — это пройденный этап, поэтому все силы надо сосредоточить на Уренгое… Конечно, было обидно. Я сразу понял, что если только не проявить настойчивость, то это гибель для Надымгазпрома».
А значит, и для города. Хорошо отзывается собеседница о периоде совместной с Валерием Ремизовым депутатской деятельности. Тогда в Надыме состоялись первые демократические выборы: на мандат депутата до 10 человек претендовали!
12 стульев? Лучше 100
Работали единой командой. Создали управления по делам молодёжи и социальной защиты. Ремизов активно поддерживал предложения по соцзащите населения. Когда его перевели в Москву, часто жалел, что попал в иной, по-другому сложенный мир. По собственному выражению: вырвали, как зуб из надкостницы.
Как-то, проезжая мимо городского парка, Валерий Ремизов подметил: если бы не Е. Ф. Козлов, не было бы сейчас этой красоты, город ему обязан за это. Чтобы внести изменения в генплан и оставить сквер, первому секретарю городского комитета пришлось доказывать правоту в высоких московских кабинетах, рискуя собственной карьерой. Так что не зря парк назвали его именем.
Аргументируя тезис о том, что в Надыме всегда ощущаешь себя в безопасности и моральном комфорте, она вспоминает поездку в те времена на малую родину — в Тавду Свердловской области: обратила внимание, что на окнах решётки до третьего этажа. Здесь такого не было, да и не имело смысла.
— И тогда, и сейчас спокойно. За внуков, когда одни гулять идут, не переживаем.
Отмечает, что и сегодня надымчане — народ наособицу, хотя многие живут здесь не с рождения. Видимо, меняет местная аура благожелательности. Не сказать, что всё по-прежнему, но общие черты сохранились.
Понимание с руководителями градообразующего предприятия всегда удавалось найти. Смеётся, рассказывая, как просила у Владислава Стрижова стулья для ШРМ. Заявку написала на 30 штук.
— Люда, на самом деле надо 30? Тогда зачем пишешь 30? Кто ж удовлетворит заявку полностью, пиши 100, а подпишу, сколько надо, 30! Неужели думаешь, что в каждом случае сколько надо, столько и дают? Так стульев не напасёшься!
Людмила Георгиевна с гордостью рассказывает, что в Надым со всего Союза приезжали перенимать педагогический опыт. Тогда здесь учредили управление образования и науки. Первыми на Ямале создали психологическую службу, центр помощи детям, где объединили профессионалов в педагогике, психологии и медицине. Прибывший тогда с рабочим визитом замминистра образования Александр Асмолов отметил, что мало встречал, когда название соответствовало сути учреждения. Район славился талантливыми педагогами и организаторами, достойными отдельной книги. Например, директор старонадымской школы Виталий Трубин (это его наградили медалью «За трудовое отличие» в один день со Зверянской) организовал автомобильный класс при поддержке начальника автобазы Севертрубопроводстроя Геннадия Борисенко, который помог техникой. Леонид Манн в Кутопьюгане со школьниками создали ферму: выращивали телят, поросят, разбивали теплицы. В успехах системы велика заслуга начальника гороно Лидии Тарабриной — талантливого организатора и руководителя.
А что, так можно было?
Первый признак неблагополучия Людмила Зверянская заметила, когда в классах вечерней школы появились подростки. Ведь раньше за партами сидела только рабочая молодёжь в возрасте 20+. Когда впервые переступила порог, многие школяры, как в любимом советском сериале «Большая перемена», были старше учителя. Ладно, что тряпку мочить никто не посылал: в Надыме нового человека сразу видели.
Неустроенность в государстве ударила по положению в семье, и дальше как снежный ком. Заметила на уроках дремлющего. Затем другого, третьего. Поговорили наедине: они показывают в ладошке разноцветные таблетки. Откуда, кто дал? Под честное слово и обещание молчать, рассказали. «Товар» шёл по цепочке, конечно, из центральной части страны. Поставила вопрос на муниципальной комиссии, правоохранители запросили информацию. Выдавать своих было не в её принципах. Но стражи закона сами управились, ликвидировали «службу доставки».
Другой случай: Игорь и Андрей угнали милицейский уазик, покатались, бросили во дворах. Прихватили коробку конфет с заднего сидения. Угон и кража, тем более нашли у кого угонять!
— Говорю, да лучше бы у меня украли, двери всегда открыты, ничего не прячу. Они: «А мы так и хотели». Потом стыдно стало именно из-за этого: «Вы же нам верите».
Ходатайствовали перед милицией, да и те пошли навстречу, не сломали жизнь за мелкое хулиганство. Парни потом выровнялись, обзавелись семьями, в общем, всё в порядке.
Учился в «вечерке» и будущий продюсер группы «Ласковый май» Андрей Разин. Сидит после уроков молодой слесарь, перебирает струны:
— Как бы мне, Людмила Георгиевна, пробиться в жизни! Чтобы по телевизору показывали, люди перед концертами лишний билетик спрашивали у прохожих.
Преподаватель хоть и не заметила выдающихся музыкальных данных, советовала верить в себя, работать: «У тебя всё получится». И поди ж ты, пробился парень! Да так, что попал в Википедию, а если когда-то напишут учебник по рискованному, но успешному продюсированию, одну главу обязательно посвятят Разину.
Ещё один учащийся школы рабочей молодёжи, которого Людмила Зверянская старалась морально поддержать, в глубине души сомневаясь в его успехе (ведь работает всего лишь водителем), Равиль Сафаров. Привёз учительницу на площадку, заваленную мусором (сейчас там ТЦ «Династия», а тогда свалка), показывает:
— Хочу построить здесь современный торговый комплекс с просторными залами, где много света и воздуха, чтобы людям нравилось сюда приходить.
Потом звал удостовериться: вот ещё один этап осилил! Дальше надымчане знают, и, думаю, им нравится сюда приходить. Недавно прислал фотографию, где запечатлён момент награждения Равиля Сафарова в Государственной думе как благотворителя и мецената, со словами: «Учитель, это вы меня вдохновили».
Тут в разговоре прозвучала ещё одна отсылка к заголовку: Сафаров никогда не трубил о себе и не стремился, чтобы за сделанное добро его восхваляли другие: «Мне ведь об этом помнить не обязательно?».
У Людмилы Зверянской было прозвище, которым дорожит больше всего, — «Хранитель тайн», смеётся:
— Даже майку с такой надписью дарили! Считаю, что когда доверяют то, чем мало с кем могут поделиться, — высшая мера доверия.
Чёрный вторник
На столе чёрно-белые разного качества фотографии. Показывает учеников, которые позже стали героями-афганцами, правда, посмертно. Учитель всегда остаётся учителем, любой разговор возвращается к детям. Много было и жертв того времени, точнее, убило не время, а сопутствующий надлом, многократно увеличивший пороки общества: криминал, алкоголизм, наркомания.
В 1998-м наша собеседница перешла на работу в мэрию. Кто был тогда уже в сознательном и самостоятельном возрасте, помнят «чёрный вторник» в августе того года. Когда рубль в течение дня рухнул по отношению к мировым валютам больше, чем в пять раз. Вчера доллар шёл за 6 «деревянных», сегодня — за 32. Рубль тогда на Родине не уважали, отсюда и такое название. Накопления, у кого таковые были, хранились в американской валюте. И взаймы тоже давали и брали в стабильной, не подверженной ежедневной инфляции валюте. Занял в долларах — долг увеличился впятеро, причём у тебя ровно настолько убыло, если хранил в рублях. Оптовые базы закрыты, ритейлеры держат продукцию на складах, деньги потеряли всякую ценность. Вот лежит товар (если не скоропортящийся) — он в цене растёт, а рубли, что наличные, что на счёте, тают, как лёд на жарком солнце. Тогда все и узнали неприятный вкус экономического термина «дефолт».
К 1998 году общество начало приходить в себя от экономического и социального шока. Это видно и по снижению смертности до 13,6 промилле. После дефолта смертность подскакивает вновь и буквально за пять лет достигает своего исторического максимума в 16,4 промилле в 2003 году (промилле — 1/10 %), пишет vedomosti.ru.
Поэтому интересен её взгляд на события тех лет: как в коридорах власти (извините за избитый штамп) боролись с последствиями. Собеседница начала со своей семьи. После трагической гибели любимого мужа Станислава в начале 80-х в одиночку поднимала двоих детей. Подчёркивает, что выжила тогда благодаря моральной поддержке друзей и работе, не сломалась под давлением обстоятельств. По понятной причине заначки, которая могла сгореть, не было. Но психологическое состояние окружающих понимала: у каждого своя цель — дом, квартира, автомобиль, что-то другое. Ради этого «вкалывали» на трассе, жили в вагончиках. Да что рассказывать, кто пережил, поймёт. Остальным можно показать экспозицию бывшего треста «Севергазстрой» в Музее истории и археологии города Надыма, там всё наглядно: вагончик, сухая картошка, рукомойник на стене. И вот в одночасье мечты рухнули вместе с биржевыми индексами.
Да и у Людмилы Георгиевны дочери: одной пора поступать в вуз, вторая — старшеклассница, тоже деньги нужны. Как быть? Приходилось подрабатывать после работы: мыть полы, дети помогали по мере своих детских сил.
У коммерсантов тоже дела швах. Точнее, у них гораздо хуже: пропали не только накопления с зарплаты. Людмила Георгиевна тепло вспоминает Николая Гоголя (сеть магазинов «НИГО»). Начинал грузчиком. Буквально карабкался, нарабатывал капитал и при этом так же, как Сафаров, «негромко» помогал другим. Так же молча выбирался и из кризиса 98-го года. А многие разорились.
— Занимали друг у друга, у банков. Друзья выручали, всех помню, никогда не забуду. Последние долги банкам отдала недавно, постоянно кредитовалась. У меня, наверное, самая долгая и благонадёжная кредитная история, — улыбаясь, признаётся собеседница.
Вспоминает жизнь в «коммуналке» на Полярной немного раньше описываемого периода. По вечерам на кухне дегустация: одна на всех сковородка, общий продуктовый «котёл». С «коммунальщиками», как называет бывших соседей, до сих пор поддерживает дружеские отношения: связь сегодня это позволяет. В тяжёлые времена жили так же дружно, как и в общежитии.
Грамота ЦК КПСС беспартийному педагогу
Ещё когда Людмилу Зверянскую назначили директором школы, встал вопрос партийной принадлежности. Точнее принадлежность тогда одна — к КПСС, других партий не было. И не гоже советскому руководителю без партбилета в кармане. Да и мер воздействия на беспартийного не так много, ведь тогда самой страшной угрозой было: «Партбилет на стол выложишь!». При этом молодому директору удалось остаться нейтральной, такое изредка, но случалось. Что и вызвало следующий вопрос: не выясняя, почему не вступали, но тогда получилось, зачем сейчас посчитали необходимым вступить в «ЕР»? Всё же это не КПСС, и степень независимости теперь гораздо выше: почётный гражданин района, кавалер ордена Дружбы народов, пенсионерка.
— Интересный вопрос, да и спрашиваете не первый. Когда были самые тяжёлые дни, нам очень помог Виктор Черномырдин. Если бы тогда не сработали единой дружной командой, здесь ничего могло и не быть, говорю же, про нас писали: мёртвый город. Для меня здесь — вся жизнь, а они с единомышленниками спасли Надым. Поэтому, когда организовали «Единство», поддержала не сомневаясь. Затем перерегистрировали в «Наш дом — Россия», уже после зарегистрировали «Единую Россию». Нужно прекратить дезинтеграцию, начавшуюся с развалом СССР, ведь уже и здесь — у города свои руководитель и администрация, у района — свои. Этот процесс удалось остановить. За всё общество отвечать не могу, только за своих товарищей, а за них никогда стыдно не было.
Неожиданно возвращается к коммунистической партии, вспомнив заметное для неё событие:
— Первую грамоту беспартийная учительница Пичуева (девичья фамилия Л. Г. Зверянской — прим. авт.) получила в 1974 году от ЦК КПСС!
Следующие два абзаца вызвали большие затруднения и стали для собеседницы невыполнимой по лаконичности задачей: назвать пятерых наиболее известных в Надыме людей в этот период его истории. Причём неважно, с каким знаком — «плюс» или «минус». Когда эта пятёрка пошла на третий десяток, автор решил ограничиться первыми шестью, иначе газетной площади не хватило бы.
— Владислав Стрижов, хотя к тому времени он уже уехал, но как будто и остался. Валерий Ремизов, конечно. И не только потому, что обоим здесь поставили памятники. Кстати, характерная черта нашего города — первые памятники не Ленину, как обычно, а созидателям, современникам. Ещё о памятниках. Похвастаюсь: у девушки в скульптурной группе на площадке у Севергазстроя в руке веточка багульника — это моё предложение, когда обсуждали. Далее Владимир Ковальчук, Лидия Тарабрина, Юрий Гоцин, главврач ЦРБ Юрий Швидкий, а ещё…
Отрицательных персонажей из бытия Надыма 90-х собеседница не обозначила, пояснив, что плохих людей не бывает. Есть люди, которым плохо и некому помочь, отсюда и негативная энергия. По поводу положительных героев автор потому и попросил назвать пятерых, иначе без ограничений список будет огромным. Не потому, что настолько знаменательно то время, скорее это можно отнести к территории, где всегда есть кем гордиться.
Когда готовились к первому боксёрскому турниру памяти Стрижова, сценарий и программу обсуждали с Валерием Ремизовым. Пригласили сына бывшего генерального директора Валерия. Ремизов должен был открывать соревнования, но не судьба …
Рассказывая, как недавно возлагали цветы к памятникам Стрижова и Ремизова, отметила деталь:
— Как всегда, людей собралось много, собрание представительное. Смотрю на фотографию: из всех, кто там был, в реальности живого Владислава Стрижова видели я да Анатолий Андреевич Писаренко.
Фразы «без прошлого нет будущего», «только опираясь на прошлое, можно строить будущее» от частого употребления выцвели и стали своеобразными клише, но от этого не потеряли смысл. Не забывая прожитое, понимаешь: новое, которое предлагает та или иная сила, быть может это просто хорошо забытое старое? А наша собственная история — не тот материал, который надо постараться забыть, чтобы в следующий раз ещё более лихо и азартно наступить на грабли. И это не только о теме, которую обсуждали с почётным гражданином Надымского района Людмилой Зверянской.
Фото из личного архива Людмилы Зверянской.