Краткая история Надымского района

Новые детали известных событий — в материале известного ямальcкого исследователя (часть III)

Начиная рассказ о Надымском районе тридцатых годов, нужно обратить особое внимание на то, что решение государственной власти (ВЦИК РСФСР) от 10 декабря 1930 года об организации Ямальского (Ненецкого) национального округа и Надымского района в его составе не привело и не могло привести к их немедленной организации. Для этого не было ни достаточного количества кадров, ни дорог, ни всякого рода инфраструктуры, на базе которых можно было бы решить эту задачу быстро. Поэтому годом реального рождения нового административного региона в то время считали 1932-й, потому что на создание основ окружной и районных структур потребовалось два года. И первое пятилетие округа было официально отпраздновано только в 1937-м. Об этом писали тогда все газеты.

Лишь спустя многие годы актом рождения округа и его районов стали считать и до сих пор считаем момент принятия решения. Но это скорее символика, чем реальные события.

История с выбором районного центра тоже оказалась запутанной. Посёлок Ныда стал главным административным пунктом района вопреки знаменитому постановлению ВЦИК (Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета) РСФСР от 10 декабря 1930 года «Об организации национальных объединений в районах расселения малых народностей Севера». В окружном центре Обдорске постановление «переиграли»: село Хэ, в котором верховные власти видели центр Надымского района, отнесли к Ямальскому району и подчинили Яр-Сале, а будущее нашей территории решили выстраивать из населённого пункта Ныда.

На тот момент Ныда была всего лишь промысловым местом и ненецким стойбищем, кроме нескольких жилых и хозяйственных построек здесь ничего не стояло. Как сообщало «Информационное письмо о ходе организации Ямальского (Ненецкого) национального округа» от 24 октября 1931 года, «Надымский РИК (районный исполнительный комитет — прим. авт.), развёртывая строительство в центре района, в посёлке Ныде, резиденцию свою на зиму 1931/32 года перенёс в село Хэ». Решение об этом было принято 30 сентября 1931 года. Фактически центром района Ныда стала только четыре года спустя.

Надымская районная газета «Большевик» описывала процесс строительства нового райцентра следующим образом (орфография сохранена): «Медленно катит свои воды река Ныда в Обскую губу. Ещё в 1931 году её берега были почти безлюдны. Только в самом устье стояло несколько низменных домиков, принадлежащих местным кулакам Каневу, Ануфриеву и другим, да ютились ветхие ненецкие чума. И вот наступил 1932 год. Местные органы советской власти решили сюда перенести центр Надымского района. Началось усиленное строительство. На местах ветхих чумов вырастали административные здания, жилые дома, социально-бытовые учреждения. Уже через пять лет, в 1937 году, устье Ныды было неузнаваемо. Здесь было воздвигнуто здание районного совета, большой двухэтажный жилой дом, мелкие жилые дома, затем районный дом культуры, районная больница, школа-интернат, семилетка, здание отдельного госбанка, сберкассы и многое другое».

Постановлением Малого Президиума Уральского облисполкома в районе было образовано два сельсовета: Ныдо-Надымский и Явайско-Гыданский. В 1935 году Явайско-Гыданский сельсовет был переименован в Малоямальский.

Ещё до решения о создании национального округа и районов в его составе в связи с массовым «раскулачиванием» и спецпереселением крестьян-хозяев на Север в 1930 году возникла проблема их расселения и определения для них «фронта работ».

Старожилка района С. М. Чиркова вспоминала: «В 1930 г. к нам пригнали баржу со ссыльными из Астрахани… Мы, дети, часто туда бегали со взрослой молодёжью, которые были комсомольцами и проводили с переселенцами агитационную работу… Весной, когда тронулся лёд, баржа оказалась под угрозой затоп­ления. Мы в это время были на берегу и всё видели. Люди спасались на льдинах. Им с берега бросали тынзяны (кожаные арканы, — прим. авт.) и подтягивали к берегу. Некоторые утонули. Потом было много смертей от простуды и цинги. Мёртвых клали в общую могилу. Оставшиеся в живых в 7 км от Хэ стали строить свой посёлок».

К территории будущего на тот момент Надымского района относился так называемый Варкутинский промысловый район (название — по реке Варкута и рыбопромышленному заведению Варкута, созданному ещё в конце XIX века). В его пределах планировалось разместить 95 семей, то есть более пятисот человек. Кроме того, «местами постоянного жительства» были избраны ещё две точки: на берегу реки Шуга, недалеко от её впадения в Обскую губу, и на берегу реки (протоки) Хамби-Яха. В первом месте планировали разместить сорок четыре семьи, во втором — семьдесят. Это сразу увеличивало численность оседлого населения на нашей территории в несколько раз.

Параллельно с созданием ок­ружных и районных органов началась и решительная, чрезвычайно болезненная для населения перестройка всей его жизни. Преобразования структур управления, хозяйства и культуры встречали, как гласят документы тех дней, «бешеное сопротивление классового врага». В чём же это сопротивление состояло?

Один из протоколов Надымско­го районного оргбюро годом спустя после решения ВЦИК сообщает: «Яркими фактами, свидетельствующими о бешеном сопротивлении русско-зырянского и туземного коренного кулачества, являются несколько следующих примеров их выступлений на собраниях:

а) Ходатта: на избирательных участках мотив: «Если богатых не выбирать, то Советов не надо»;
б) Яда: «Нам русских законов не надо» (характерно, что сказано бывшим председателем тузсовета);
в) Езелово: отказ от регистрации по случаю разрозненности чумов. «Соберемся в Ныду, там проведём»;
г) Нори: отказ от выборов Советов по случаю лишения кулаков избирательных прав».

Нужно отметить, что, несмотря на имеющиеся инструкции, «кулаками» власти объявляли абсолютно всех самостоятельных хозяев, которым не нравились идеи колхозов и другие планы и распоряжения большевиков. Если недовольные вовсе не имели хозяйства, то они назывались «подкулачниками». Сплошь и рядом никаких наёмных работников, а вместе с тем и никакой «эксплуатации» в зажиточных семьях не наблюдалось. Так что практический подход большевиков к классификации крестьянства или оленеводов был не столько «классовым», экономическим, сколько идейно-политическим. Фактически это был ярлык, предваряющий и объявляющий репрессии властей к тем, кого они этим ярлыком клеймили.

В начале 30-х годов на территории нынешнего Надымского района имелось небольшое количество стационарных населённых пунктов, имевших статус села. Это были Кутопьюган, Ярцанги, Хэ, Шуга, Ныда, Нумги, Нори. Все они, кроме последнего, располагались на берегу Обской губы. В это десятилетие появились фактории Хус-Яха, Хоровая, Ямбург (не там, где он сегодня, а у берега Тазовской губы!), Сядэй-Харвутта, Вануйто, Надым. На левом берегу реки Надым, в 60 км от устья проживал большой семьёй Ивлий Филиппов, и это место называлось Ивлевскими песками.

Население района вместе с оленеводами-кочевниками к 1930 году составляло около четырёх тысяч человек. Была создана стандартная структура районного управления: исполнительный комитет (райисполком), районные комитеты ВКП(б) и профсоюзов, райотдел НКВД, прокуратура, суд, районные организации созданных государством и партией «добровольных» обществ. Это были районные организации Международного общества помощи борцам революции — МОПР, Общества противовоздушной и химической обороны — ПВХО, Союза воинствующих безбожников — СВБ, ВЛКСМ, пионерской организации. На руководящие должности зачастую призывались специалисты с «большой земли», приносившие накопленный опыт на новую почву.

Надымский оленеводческий совхоз был организован ещё в 1929 году с поголовьем 5 595 оленей. На первых порах он слыл одним из худших в стране. Одной из причин была оторванность центральной усадьбы, расположенной на берегу реки Надым, от пастбищ, занимающих громадное пространство. Руководство стремилось создать совхоз-гигант с поголовьем 75–100 тысяч оленей. Центр совхоза — посёлок Надым — мы называем сегодня Старым Надымом. Здесь строились первые необходимые объекты: главная контора, общежитие, амбулатория, склад.

Общее неприятие местными жителями нововведений власти и её часто бесцеремонное, а то и открыто репрессивное отношение вели к взаимному ожесточению властей и местных оленеводов. Один из свидетелей событий писал: «Зимой 1931/32 года надо было заготовить 36 тысяч голов. К маю заготовили только 15 тысяч. Провалу олензаготовок и кулацкому противодействию немало способствовали заготовители-загибщики Першин, Зотов, Мещангин и другие. Они разъезжали по тундре с винтовками и револьверами. Подделывали договора, сами ставили под ними тамги. Середняков заставляли силой сдавать оленей, запугивали и грозили, что пришла бумага с неба, и тот, кто оленей не сдаст, будет уничтожен. Мещангин приехал в чум бедняка Хороля Сылы и потребовал с него оленей сдавать только кооперации: «Государство велит оленей сдавать только кооперации. Сдашь совхозу, государство отберёт у тебя последних. Богатых когда не будет, чем будешь жить?». Вануйта Паныма сдал госторгу и кооперации 150 оленей. Ядинская фактория заставила его подписать договор ещё на 300 оленей. По дороге домой Паныму встретил заготовитель кооперации и потребовал от него сдать ещё 400 голов. Вануйта стал отказываться, заготовитель пригрозил и написал договор. Вануйта теперь говорит: «Всё отобрали, на запряжку не оставили».

В совхозе наблюдалась «директорская чехарда». В течение 1932–1933 годов сменились девять директоров, точнее, временно исполнявших обязанности директора. Один из них был даже осуждён за развал совхоза и бесхозяйственность. Убыль основного стада за 1933 год в совхозе дошла до 50 %. После этого надымский совхоз разукрупнили и начали создавать на его базе два новых: ныдинский и кутопьюганский. В 1938 году в ныдинском совхозе был организован питомник оленегонных лаек, распространявшихся по хозяйствам.

Главной задачей партийных, советских и хозяйственных руководителей в эти годы было проведение коллективизации, т. е. создание колхозов (коллективных хозяйств). Их члены теряли не только хозяйственную независимость, т. е. должны были работать в общем хозяйстве по плану, диктуемому сверху, и сдавать государству столько своей продукции, сколько требовало государство, и по ценам, определяемым государством. Правление колхоза под контролем партии и государства определяло и устройство учреждений образования, медицины, массовой культуры, торговли, почты и транспорта в том насёленном пункте, где этот колхоз располагался.

Кроме того, колхоз был обязан выполнять планы и поручения государства по транспорту и почте между ближайшими к нему населёнными пунктами. Особой задачей колхозов было внедрение нового быта, повышение санитарной культуры в среде коренных жителей.

Как вообще в СССР, так и в Надымском районе колхозники не имели права по личной инициативе покидать колхоз даже для перехода в другой колхоз. Это преследовалось уголовно — сроком до двух лет заключения. Колхозники, в отличие от рабочих и служащих, проживавших в городах, не имели паспортов и потому не имели возможности перемещаться по стране без специально выданной председателем справки. Таким образом, они были прикреплены к земле, вновь став «крепостными» до 1974 года. На протяжении десятилетия хозяйственные единицы и структура управления неоднократно менялись.

Например, в 1938 году шесть колхозов были слиты в три. К 1940 году в Надымском районе имелся один оленеводческий совхоз и девять колхозов: «Промышленник», «Северный рыбак», им. Молотова, «Родина», «Красный Надым», «Нарьяна Нумги», «Едай Ил», им. Ленина, им. Сталина.

Населённых пунктов, включая микроскопические, с несколькими жителями по району в 1939 году было двадцать.

Ведущей отраслью хозяйства в районе осталась рыбодобыча. Рыбный промысел был главным занятием в колхозах. Силами спецпереселенцев был выстроен посёлок Шуга и создан рыбозавод. Государство настаивало на развитии полеводства. При колхозах и совхозах распахивались участки земли, выращивались овощи и разводились лошади. К концу десятилетия в районе было и три коровы.

В тридцатые годы государство заявило о необходимости перевода северных кочевников на оседлость, и для них начали строить дома.

В двух посёлках Нори и Хэ школы имелись и до тридцатых годов.

Но теперь в районе была создана система образования. Правда, национальный уклад коренных народов чрезвычайно затруднял достижение её качества. Так, один из докладов окружной власти сообщал, что в Надымском районе «ненцев было принято в первый класс тридцать три человека, доучилось до четвёртого класса семь человек, и дальше, то есть до седьмого класса ни один ученик-ненец не доучился».

В районе была выстроена система здравоохранения, велась ликвидация неграмотности среди взрослых, началось издание районной газеты «Большевик», была организована регулярная доставка почты и регулярная перевозка небольших грузов и пассажиров. Созданы точки розничной торговли. В районе появились военкомат, милиция и прокуратура.

К концу тридцатых годов в районе было 5 клубов, 5 радиостанций, 5 почтовых пунктов, один красный чум, 2 больницы, 2 врачебных пункта, 3 медицинско-фельдшерских пункта. Как и по всей стране над этим главенствовал районный комитет партии.

Были сделаны первые попытки формирования управленческого слоя из коренного населения. В этот разряд попали единицы, да и то, выполняя свою новую роль номинально из-за собственной неграмотности. В целом коренное население в тридцатые годы не было активным субъектом экономических и политических процессов, являясь их пассивным объектом, а часто и жертвой.

Но вместе с тем «великий перелом» состоялся. Жизнь была поставлена на новые рельсы. Северное общество пережило модернизацию. Появился тот уклад, то устройство жизни, в рамках которого людям суждено было прожить несколько последующих десятилетий.

Вадим ГРИЦЕНКО

ПОДЕЛИТЬСЯ:

1 комментарий к “Краткая история Надымского района”

  1. Владимир Тимофеев

    Из поселка Шуга 10 июня 1942 г. призвали моего дядю – Тимофеева Ивана Семеновича, из семьи астраханских переселенцев. Воевал водителем СУ-85 в 1446-м самоходном артиллерийском полку. Погиб 01 февраля 1945 года при освобождении Польши.

Комментарии закрыты.

Благотворительный счёт для помощи военнослужащим СВО.
Прокрутить вверх
Пролистать наверх